Люди, дети последних дней, потерявшие уважение ко всему…
Так холодно здесь, в глубине,
Сверкает солнце так маняще.
И я ныряю вверх будто во сне.
И этот мир ненастоящий.
Тот или этот, точно не скажу.
Не стану я молиться и божиться.
Каким я миром дорожу?
Хотел я с верхним подружиться.
Ныряю головой вниз в серебро,
Но легкие дурманит легкий холод.
Я верил в сказку, в свет, в добро.
Я был когда-то жив и молод.
Мир перевернут, я ныряю в воздух.
И серебристым телом жгу страницы.
Здесь слишком людно, нужен роздых.
Здесь есть мои враги, лихие птицы.
Назад, во тьму! На дно, где не найдут.
К снам и мечтам, к ночным кошмарам.
Где будто воздух россыпи минут
Грудь обдают холодным жаром.
Мне было не понять я из какого теста.
Но плавниками руку не пожать.
Теперь я понимаю, где мне место.
И с мира воздуха постыдно убежать.
Я думал, я утопленник и так стремился к свету.
Но я лишь рыба, место мне на дне.
Я был готов к весне, но не готовый к лету.
Я вижу мир людей во сне, в кошмарном сне.
Сверкает солнце так маняще.
И я ныряю вверх будто во сне.
И этот мир ненастоящий.
Тот или этот, точно не скажу.
Не стану я молиться и божиться.
Каким я миром дорожу?
Хотел я с верхним подружиться.
Ныряю головой вниз в серебро,
Но легкие дурманит легкий холод.
Я верил в сказку, в свет, в добро.
Я был когда-то жив и молод.
Мир перевернут, я ныряю в воздух.
И серебристым телом жгу страницы.
Здесь слишком людно, нужен роздых.
Здесь есть мои враги, лихие птицы.
Назад, во тьму! На дно, где не найдут.
К снам и мечтам, к ночным кошмарам.
Где будто воздух россыпи минут
Грудь обдают холодным жаром.
Мне было не понять я из какого теста.
Но плавниками руку не пожать.
Теперь я понимаю, где мне место.
И с мира воздуха постыдно убежать.
Я думал, я утопленник и так стремился к свету.
Но я лишь рыба, место мне на дне.
Я был готов к весне, но не готовый к лету.
Я вижу мир людей во сне, в кошмарном сне.